Что заставляет нас сделать такое предположение? История искусства!
Послевоенное искусство это жесткая конкуренция двух систем, не только коммунизма и капитализма, но реализма и модернизма.
Пластов, безусловно, одна из знаковых фигур социалистического реализма, почитавшийся не только при Сталине, но и при более поздних вождях. Немецкий летчик, бомбивший СССР, ставший в дальнейшем великим художником Иозефом Бойсом едва ли не символ всего модернистского проекта. Жестокое столкновение двух систем, двух великих проектов исторически закончилось поражением «Империи зла», а значит и реалистического искусства. Бойс «убил» Пластова. Но разве не символ этого противостояния мы наблюдаем на картине Аркадия Александровича. Не можем ли мы помыслить его шедевр, как предвидение исторической неизбежности. И разве сама картина не дает нам повол предположить это.
Композиция картины такова, что мы понимаем, перед нами не просто эпизод войны, но и не только пропагандистская риторика, точнее элемент пропаганды здесь присутствует, но он, как бы закодирован в глубинных слоях живописного языка. Мальчик, природа и стадо, занимающие девять десятых картины это именно штампы реалистического искусства, опиравшегося на руссоистский миф о единстве человека и природы. Напротив самолет, исчезающий в дымке горизонта, представляет собой новый мир – мир технологий, мир машин и мир… модернизма. Таким образом, самолет убивающий пастушка, это одновременно и модернизм, поражающий реалистическое искусство, опиравшееся на природу и гуманистический пафос
Но есть и еще одна улика, которая заставляет нас увидеть в картине «Фашист пролетел» нечто большее, чем антивоенный плакат. Как известно, одним из самых известных учеников Бойса был Ансельм Кифер – знаменитый немецкий живописец.
Много лет спустя, после того, как я – ребенок, был поражен картиной Пластова, я оказался в Мюнхенской Пинакотеке, где моему взору предстало полотно "Нюрнберг" Кифера. (Позже я узнал, что у Кифера существует ряд вариаций этой картины). Работа, что-то мне мучительно напоминала. И вдруг, я понял ЧТО. Ну конечно! Это была тот же «Фашист пролетел». Та же композиция, та же приглушенная гамма, тот же ракурс и та же пашня. Не было пастушка, понятно, что его останки давно истлели, не было, понятно, и стада с собакой. Куда-то делись березы. Их, видно, вырубили. Но все остальное осталось без изменений.
Случайно ли это. Случайно ли, что главное полотно советского реалиста ничего не знавшего о Бойсе, но интуитивно, поместившего великого немца в правый угол своей картины, со временем проявилось в картине другого немца – ученика Бойса.
Так может быть, в самом языке живописи скрывается нечто, что проявляется без воли авторов, проступает на полотнах больших мастеров, отражая не те мимолетные события, которые стали темами этих картин, а глубокие тектонические сдвиги, которые происходят в нашем сознании.
Богдан Мамонов
Осень. Косогор. Юные тонкие березки в золотом уборе. Глубокий покой погожего осеннего дня. Не шелохнется ни одна былинка. Резкий вой собаки прорезал тишину. Потерянно бродят овцы. Что это? Припал щекой к сухой колкой траве пастушонок. Упал неловко. Рука вывернута. Кнут и шапка отлетели далеко. Алая кровь на русых вихрах. Крепко прижался к родной земле малыш. Не встать ему. Далеко, далеко в ясном небе над изумрудными зеленями фашистский самолет. Миг назад свинцовый ливень остановил жизнь. На фоне мирной родной природы особенно чудовищным и жестоким выглядит совершенное фашистами преступление. Пластов не случайно взял осенний мотив, который своей печальной красотой образно оттеняет трагическую гибель пастушка. Склон косогора художник написал похожим на драгоценный, переливающийся теплыми тонами ковер. Золото молодых березок, тут и там вспыхивающие красные пятна осенней листвы, зеленый бархат озими - все это воспринимается как красивое музыкальное сопровождение к печальной, нежной, лирической песне, полной глубокого внутреннего трагизма.
Несколько приглушенный колорит, построенный на светло-коричневатыхи желтоватых красках, гаснущий свет дня, соответствуют драматизму сюжета, помогают передать настроение. Эту картину невозможно забыть. Она звучала, как набат, призывая к борьбе, к уничтожению врага, усиливая ненависть к нему.
Источники: Долгополов И. В., "Мастера: новеллы о художниках " ("Воениздат" 1981г.)
Есть в Третьяковской галерее одна картина, которая в детстве производила на меня неизгладимое впечатление. Картина эта называется «Фашист пролетел» и принадлежит кисти знаменитого советского живописца Аркадия Пластова. Вряд ли эту работу можно назвать выдающейся с точки зрения собственно живописи. Но выбор мотива, внутренняя драматургия и странная композиция выводят ее за пределы бесконечного ряда советских агитационных картин. Существует легенда, согласно которой, полотно Пластова произвело столь сильное впечатление на Рузвельта и Черчилля, что те немедленно приняли решение об открытие второго фронта. Таким образом, будет справедливо назвать картину «Фашист пролетел» особого рода культурным оружием. Но нас в ней интересует другое. Рассматривая картину в контексте современной постмодернистской культуры, неизбежно задаешься вопросом – кто же находится в смертоносном самолете, чуть видном в дымке над горизонтом. Понятно, что это летчик. Конечно он немец. И что же? Если мы мыслим «Фашиста» не в контексте социалистического реализма середины ХХ века, а с точки зрения современного искусства, то ответ очевиден: немец, летящий на военном самолете над необъятными просторами России это ... Иозеф Бойс.